“Modus Operandum”
“The Face”, февраль 1989 г.
Текст: Джон Маккреди (John McCready).
Фото: Антон Корбийн, Барт Эверли
Оригинал:
http://www.tiptopweb...odefile&page=17
[Статья о влиянии Depeche Mode на американскую танцевальную музыку конца 80-х]
«Я играл пластинки Depeche Mode в клубах ещё до того, как узнал название группы. Их музыка – вещи вроде “Strangelove” – была очень популярна в то время. На нас сильно повлиял их звук. Это настоящая прогрессивная танцевальная музыка. У неё была о-о-очень европейская атмосфера: стерильная и танцевальная».
- Кевин Сондерсон, основатель проекта Inner City
«Они установили определённый стандарт в своём стиле. В Америке их музыка заинтересовала всех: от таких, как я – упёртых фанатов танцевальной музыки, до любителей стадионного рока. Они появились вовремя, прямо когда надо, и они даже не пытались что-то специально для этого сделать».
- Деррик Мэй, один из создателей детройтского техно
«Я использовал в своих сетах только одну их песню, но на многих из тех, с кем я работал, повлияла их музыка, особенно на Джейми Принсипла. Я знаю, что Джесси Сондерсон и Фарли «Джекмастер» Фанк были их поклонниками».
- Фрэнки Наклз, первый ди-джей чикагского клуба “Warehouse” и один из отцов-основателей стиля хаус
Depeche Mode – крёстные отцы хауса? Не совсем, но в Нью-Йорке за их ранними записями охотятся ценители. В лучшем техно-клубе Детройта их принимали как героев. В ритмах треков многих ведущих хаус-исполнителей слышно громкое эхо Depeche Mode. В таком случае они не крёстные отцы жанра, но точно успешная и исключительно влиятельная британская поп-группа, предыдущие достижения которой настало самое время переосмыслить…
ТОЛЬКО что наступил час ночи в лучшем клубе мира. Это детройтский соковый бар “Music Institute”, который открыт всю ночь и большую часть дня. Звуковые системы в нём устроены так, что избитое выражение «почувствуй музыку» начинает иметь смысл. Саундтрек субботнего вечера составляют хаус- и техно-треки, смикшированные с классическими клубными хитами вроде “Go Bang” Dinosaur L. Управлять сменой мелодий за пультом вполне мог бы Деррик Мэй, если бы он только что сам не провёл нас мимо очереди в помещение клуба. В таком случае, возможно, что за вертушками стоит автор песни ‘Big Fun” Кевин Сондерсон или Хуан Аткинс – оба регулярно играют в здании по адресу Бродвей-стрит, 1315.
Теперь, когда чикагский “Warehouse”, где зародился хаус, и “Paradise Garage” Ларри Левана превратились в легенды, флагманом танцевальной музыки стал “Music Institute”. Depeche Mode направляются прямиком в бар. Проведя с группой прошлый вечер, я уже знаю, что они любят пропустить пару-тройку стаканчиков. Очевидно, не имея представления о концепции сокового бара с танцами до рассвета, Энди Флетчер оборачивается ко мне и с удивлением сообщает: «Выпивку не продают!» Мартин Гор, постепенно догадываясь, что к чему, делает заказ: «Всем воды!» На них начинают оглядываться находящиеся рядом безупречно одетые молодые чернокожие американцы.
Хотя после вчерашней рэп-вечеринки в Нью-Йорке, закончившейся глубокой ночью, мы все выглядим смертельно уставшими, Depeche Mode очень быстро «признают». Через считанные минуты Мартину Гору уже суют в руки кассету местной техно-группы Separate Minds. Если бы дело происходило в британских клубах вроде “Schoom”, “The Kool Kat” или “Haçienda”, группу, вполне возможно, проигнорировали бы, стали бы над ними смеяться или даже оскорблять. В Британии Depeche Mode – группа для подростков, «поп»-группа, как Bros, только старше. В оружейной столице Америки реакция совершенно другая. Возьмут ли их под прицел? Только с помощью фотоаппарата.
«Улыбнитесь, пожалуйста», – говорит красивая чернокожая девушка, а её друзья встают рядом с музыкантами.
«Боже мой!» – говорит другая. – «Невероятно! Depeche Mode в Детройте – это просто класс… Зачем они здесь?»
Поверьте мне, это долгая история.
НЕСМОТРЯ на то, что они, как мало кто ещё, умудряются сочетать творческую эволюцию с неуклонно растущими цифрами продаж пластинок, Depeche Mode, выпустившие за более чем девять лет своей карьеры семь альбомов и, кажется, несколько сотен синглов, остаются самой популярной после Кайли Миноуг, Клиффа Ричарда и PWL мишенью едкого остроумия музыкальных СМИ. Статьи про группу обычно на две четверти состоят из шуток про кожаные юбки, на четверть – из напоминаний об их вычурном «неоромантическом» прошлом и из пары дежурных упоминаний о Базилдоне.
А вот в Америке о них отзываются так же уважительно, как о New Order или даже о Kraftwerk. Фрэнки Наклз признаётся, что в его коллекции есть «запиленная» пластинка с “Just Can’t Get Enough”, а Тодд Терри называет их своей любимой танцевальной группой. В Америке Depeche Mode – это явление, «белая» английская «поп»-группа, пользующаяся уважением на «чёрной» клубной сцене Нью-Йорка, Чикаго и Детройта благодаря таким вещам, как их сингл 1983 года “Get The Balance Right”, который в модном музыкальном магазине “Downstairs Records” в Манхэттене продаётся за 25 долларов и стоит на полке с «классикой диско». И всё это – несмотря на то, что познания группы в клубной культуре таковы, что они даже никогда не слышали о большинстве из тех, кто управляет звуковой дорожкой вашей клубной ночи. У себя на родине они по-прежнему остаются объектом насмешек из-за того, что в них привычно видят простаков, оказавшихся в жерновах шоу-бизнеса.
«Мы согласны, что частично сами ответственны за то, что в Британии есть такая проблема», – говорит Энди Флетчер, дипломат группы и просто славный парень. Мы начинаем само интервью в баре детройтского отеля. Depeche Mode приехали в Америку, чтобы отсмотреть готовую смонтированную версию “101”, их первого концертного фильма, который снял Д. А. Пеннебейкер. “101”, сделанный в смешанном стиле документальной съёмки и записи с живого концерта, напоминает своей правдивой манерой “Don’t Look Back” – картину Пеннебейкера про британский тур Боба Дилана начала 60-х.
Фильм запечатлевает 101-й концерт Depeche Mode перед 60-тысячной толпой на стадионе “Rosebowl” в Пасадене и иллюстрирует масштабы их массового успеха в Америке. Его сопровождает новый концертный альбом, записанный во время того же выступления. Разобравшись с этой работой в Нью-Йорке, Depeche Mode – группа, название которой в английской прессе всегда сопровождается каким-нибудь выделенным курсивом циничным примечанием от безымянного «ред.»-а, – заинтересовавшись услышанной ими новой новаторской танцевальной музыкой Детройта, отправилась туда на техно-выходные, чтобы продемонстрировать другие свои стороны,. Эта поездка также даёт возможность контакта с группой, которая сейчас уже может себе позволить и отказаться от стандартной процедуры беседы с журналистом и его магнитофоном.
МЕНЯ представили им вчера, и мне удалось преодолеть барьер их подозрительности и неразговорчивости, когда мы сидели в индийском ресторане, где незадачливый Флетчер, облокотившись не там где нужно, опрокинул на пол застеклённую картину. Решив ещё до моего прибытия, что я окажусь типом в туфлях от модного дизайнера, который пожалеет денег на выпивку, в 4:30 утра Дэйв Гэан, как следует навеселе, всё-таки выносит вердикт в мою пользу. То, что большинство журналистов “The Face” выглядят как мусорщики, кажется, приводит большинство людей в недоумение. К тому времени, когда в нужный момент я достаю свой магнитофон, их врождённая подозрительность улетучивается. Они пришли к умозаключению, что между мной и замечательной британской журналистикой есть некая разница. Раскрепостившись, они начинают делиться историями про не заслуживающих уважения господ из прессы в стильных беретах, чему способствует и действие выпитого крепкого бутылочного пива.
«Когда мы начинали, мы не думали, что кому-то можем быть интересны, – говорит Флетчер. – И поэтому участвовали во всех телепрограммах, соглашались на все интервью, которые нам предлагали. Нас считали поп-группой, не более того, и с тех пор мы вынуждены страдать из-за этого». Он подробно объясняет, что в поп-музыке нет ничего в корне неправильного. Мы оба соглашаемся, что это понятие фактически превратилось в бранное слово из-за общего мнения критиков о том, что всё популярное должно быть по определению плохим – что, если поразмыслить, совсем нелогично. Алан Уайлдер, который порой выглядит угрюмым, словно спортивный фанат после проигрыша любимой команды в выходной день, но на самом деле оказывается ещё одним славным, просто плохо выспавшимся, парнем, добавляет, что влияние музыкальной журналистики настолько сильно, что те, кому нравится Depeche Mode, вынуждены объяснять, почему они им нравятся, – лично я уже привык к этому. New Order, начинавшие как Joy Division и в связи с этим давшие музыкальным критикам возможность вдоволь порассуждать об «архитектуре в звуке», имеют в Америке ту же репутацию «белых» танцевальных музыкантов, что и Depeche Mode. В Британии они пользуются едва ли не большим уважением, чем за океаном. Совсем другое отношение к их группе не столько удивляет, сколько огорчает Depeche Mode.
Ситуация становится особенно ироничной, когда выясняется полный масштаб успеха Depeche Mode в Америке.
ДЕРРИК Мэй, один из создателей техно, записывающийся под именами Mayday, Rhythim Is Rhythim и R-Tyme, сопровождает нас в поездке по Детройту. Он с увлечением беседует с группой, которую он считает частью американского танцевального андерграунда. «Танцевальные ритмы у них в крови», – говорит он. Ставя их в один ряд с Nitzer Ebb, New Order, DAF, Yello и остальными европейскими ритм-захватчиками, Деррик считает, что Depeche Mode стали важной частью столкновения клубных стилей, из которого родился чикагский хаус. Звук детройтского техно вырос из питательной музыкальной почвы мелодий Джорджа Клинтона и европейских танцевально-ориентированных треков вроде классического “People Are People” Depeche Mode. Это межконтинентальное столкновение звучаний, лежащее в основе чикагского хауса, техно и построенного на сэмплировании нью-йоркского саунда Тодда Терри, является ключом к будущему современной танцевальной музыки Америки.
Когда я говорю Энди Флетчеру о Тодде Терри и он спрашивает, кто это такой, становится ясно, что группа находится в блаженном неведении относительно своего влияния. Возможно, причина их успеха в танцевальной культуре – это то, что они мало ею интересуются, а просто продолжают делать музыку. Дэйв Гэан заявляет, что их макси-синглы, за которыми охотятся любители музыки, создавались не для клубов, а для домашнего прослушивания.
«Нам приходилось их записывать, и поэтому мы старались, чтобы они звучали интересно от начала до конца. Мы тратили на них много времени, чтобы их хотелось слушать полностью».
Приёмы их сведения и те интуитивно танцевальные звуковые коллажи, которые получались в результате, серьёзно повлияли на развитие хаус-саунда. Нравится вам это или нет, но “Just Can’t Get Enough” – это танцевальный шедевр, который, подобно “Disco Circuit”, “Love Is The Message” и “Dirty Talk” Klein & M.B.O., способствовал становлению самого легендарного клубного звучания этого десятилетия.
Большинство британских групп, появившихся в эпоху европейского танцевального бума начала 80-х, дорого бы дали за то, чтобы их песни были включены в ди-джейские миксы нью-йоркских радиостанций “Kiss” и “WBLS” или даже просто за то, чтобы оказаться в одном микроавтобусе с Дерриком Мэем. Duran Duran удалось привлечь к себе внимание Chic Organisation, но всё же они имеют так же мало общего с современной клубной культурой, как и ABC, записавшие оду хаус-саунду под названием “Chicago”. The Human League, всегда помнящие о важности успеха в клубной среде, – единственная английская группа, которая может сравниться с Depeche Mode по степени популярности в американских клубах.
Будучи музыкантами, искренне любящими «чёрную» музыку, они попробовали развить это успех, попытавшись превратить свою очень европейскую угловатость во что-то более близкое к музыке соул. На альбом “Crash”, спродюсированный студийными гениями из Миннеаполиса Джэмом и Льюисом, были потрачены миллионы фунтов стерлингов. Однако этот ход только разочаровал американскую публику, которой уже наскучило в миллионный раз слушать безупречные аранжировки и бесконечно профессиональное пение. Они хотели слышать английский акцент и синтезаторы и восхищаться другим саундом. Они хотели, чтобы Фил Оуки оставался Филом Оуки, каким он был, когда пел “Being Boiled”. Когда же в песне “Human” Фил Оуки почти превратился в Александра О’Нила, публика потеряла к ним интерес. The Human League всё испортили своей попыткой играть в стиле, который американская публика уже знала наизусть.
Depeche Mode, далёкие от мыслей об извлечении выгоды из своей популярности, предполагают, что в скором времени они тоже могут разрушить свой странный альянс с клубной культурой Штатов. Алан Уайлдер рассказывает, что новые композиции, над которыми они сейчас работают, развивают идеи более медленных песен с альбома “Music For The Masses”. Мартин Гор, единственный автор песен группы, который, как ни странно, слушает для вдохновения старый рок-н-ролл, думает, что Depeche Mode в любом случае не могут писать танцевальную музыку.
«Мы не умеем создавать танцевальную музыку, и не думаю, что мы когда-либо пытались это сделать. Мы бы, честное слово, просто не знали, с чего начать».
ДВА дня спустя я сижу в машине в Майами и слушаю микс-шоу по радио. Ди-джей ставит “Security” The Beat Club, потом – Front 242, затем – Black Riot и “Strangelove” Depeche Mode. Я настраиваюсь на другую волну, и на меня обрушивается “Silent Morning” Ноэла, эпохальный трек латино-хип-хопа. Вдруг появляется “Leave In Silence” Depeche Mode, которую невозможно не узнать. Вся ирония происходящего начинает доходить до меня. Я вспоминаю все те паршивые английские эсид-хаус-синглы, которые присылают мне по почте, и смеюсь.
Как всегда, когда отключён магнитофон, люди начинают рассказывать самые интересные истории. Группа весело предвкушает запланированный нами визит в англофильский клуб “Majestics”, в котором, как сообщает Деррик, полным-полно клонов Гэри Ньюмана и вычурно одетых «футуристов». Группа признаёт, что их связь с яркой и экстравагантной неоромантической сценой начала 80-х способствовала росту их популярности. Но когда этот ярлык стал употребляться всеми по поводу и без, а своенравные Depeche Mode уже выросли до поп-стилистов уровня “Leave In Silence” и великолепной “Get The Balance Right”, оказалось, что избавиться от него не так просто.
Дэйв Гэан вспоминает про концерт, который они давали в Париже через пару лет после того как «футуристическая» сцена прекратила существование. Когда группа добралась до концертного зала, первое, что бросилось им в глаза, – это огромные плакаты, возвещающие, что приезжают «DEPECHE MODE: КОРОЛИ “НОВЫХ РОМАНТИКОВ”».
В “Majestics” публика танцует под “Bela Lugosi” Bauhaus. Это всё поклонники «ретро-англо», или «нью-музыки» и та самая публика, что является основными слушателями групп вроде Information Society, которые пытаются воссоздать угловатость и характерную «английскость» звучания ранних Depeche Mode. Мимо меня проходит парень в берете и зелёной парке фасона «рыбий хвост», и это странным образом напоминает мне о чикагском клубе “Bedrock Club”, где одной из главных приманок для всех любителей хаус-музыки, кажется, стали завезённые из-за океана красные бочки с пивом марки «Уотни». Рядом протискивается толстяк с подведёнными тушью глазами, и я решаю, что Depeche Mode могут и не выпустить отсюда, пока они не сыграют для собравшейся аудитории “Photographic”, свою раннюю классическую вещь в жанре базилдонской «неоромантки». В этом месте, как и в “Music Institute”, куда мы направляемся после, группу замечают уже после пары минут звучания “Just Can’t Get Enough” и начинают подходить за автографами. Когда мы едем в “Institute”, группа и Деррик Мэй обсуждают их музыку и техно-саунд. Depeche Mode интересуются, почему почти во всех хаус-треках присутствует очень своеобразный звук драм-машины “Roland 808”. Уже после того, как встреча закончена, Дэйв Гэан сообщает мне, что они, на самом деле, не чувствуют себя частью происходящего вокруг.
«Но я всё равно чувствую их энтузиазм. В каком-то смысле это подтверждает, что то, что мы делаем, всегда было верным. Мне кажется, хаус – это самое важное новое направление в музыке 80-х, потому что в нём соединились элементы электронного и танцевального звучания. То, что делает Деррик, направлено в будущее».
Флетчер, ухмыляясь, вспоминает одно из их британских интервью, где первый же заданный им вопрос звучал: «Каково это – играть старомодную музыку?»
«Это было ещё до того, как появился хаус, – это было очень плохое время для электронной музыки. В то время слово «электронный» было ругательством. Все только и говорили что про гитары. Это было всё равно что спросить: «Что значит быть не у дел?». Дэйв чуть не врезал тому парню!»
Пока мы едем в клуб, Дэйв передразнивает Деррика и его суетливость, а Деррик передразнивает британский акцент Дэйва. Упоминание Kraftwerk меняет тему и даёт лучшее объяснение феномену успеха Depeche Mode в американских клубах. Пока большинство английских групп, которые пробуют добиться успеха в Америке, пытаются звучать по-американски, Depeche Mode, точно так же, как Деррик Мэй и Тодд Терри, по-прежнему внимательно слушают Kraftwerk и пытаются воссоздать то неуловимо европейское звучание, которое придумали и довели до совершенства мастера из Дюссельдорфа. Любовь к техно из студии “Kling Klang” связывает их всех и протягивает крепкую нить между Базилдоном и Детройтом, “New Life” Depeche Mode и “Nude Photo” Деррика Мэя.
Конечно, можно всё объяснить и по-другому. «У некоторых наших песен клёвый ритм – вот и всё», – говорит Дэйв Гэан.
Сообщение отредактировал rosemary green: 11 Июнь 2016 - 21:01
