Окончательный разрыв
(“A Clean Break”, “Smash Hits”, 21.01.-3.02.1982 г.
Текст: Марк Эллен/Mark Ellen)
http://www.sacreddm....h210182main.htm
«Мы – сами по себе и он – сам по себе». «Он» (автор песен Винс Кларк) ушёл своей дорогой. «Мы» (г-да Гэан, Гор и Флетчер) бесстрашно смотрят в будущее. Марк Эллен заказывает омлет и выпивку. Эрик Уотсон обеспечивает длящуюся дольше, чем обычно, фотосъёмку.
«Я никогда не думал, что группа станет настолько успешной. Я не чувствовал себя счастливым. Или довольным. Или как если бы исполнилась мечта. И поэтому я ушёл».
Винс Кларк ковыряет почти забытый омлет из курицы и продолжает своё горестное повествование.
«Всё, что сопутствует успеху, вдруг стало более значимым, чем сама музыка. Сначала нам приходили письма от поклонников со словами: «Мне очень нравятся ваши песни», а потом мы стали получать письма c вопросами типа: «В каких магазинах вы одеваетесь?» А что дальше? Со всеми этими интервью и фотосъёмками времени никогда ни на что не хватало», – хмуро заявляет он.
Возникает очевидный вопрос: а на что же он рассчитывал? Вместо ответа Винс начинает рассказывать привычные для музыкальной индустрии небылицы о том, как бы ему хотелось «больше всё контролировать» и «продолжать играть в маленьких клубах». О таких примерно вещах любили рассуждать The Police – до того, как обнаружили, что могут собрать полный стадион «Уэмбли» три вечера подряд.
Причина ясна. Когда настало время превратиться из культовых местных героев в национальную достопримечательность, Винс просто решил, что ему это не подходит. И ушёл из группы. В противовес заявлениям Mute Records, он всё-таки больше не будет писать для них песни.
Сейчас он занят совместной работой в студии с двадцатилетней блюзовой певицей по имени Дженивьев Элисон Мойет в их новом электронном дуэте Yazoo.
«Я встретил её, – меланхолично вспоминает он, – когда она приплыла на корабле из Афганистана, услышал, как она поёт, и мы создали группу…»
Мне с трудом в это верится.
«Ну ладно, ладно – она из Базилдона», – усмехается он.
Если это что-нибудь прояснит, вторая половина группы называет её «Альф».
Успех, с другой стороны, кажется, лёг лёгкой ношей на оставшиеся три пары плеч. Они как раз собираются в небольшой тур по клубам США, их пластинка только что попала в американские хит-парады, несмотря на то, что официально в Штатах ещё не выпущена. Они подписали контракты на распространение своей музыки почти во всех странах, кроме Японии. В Великобритании у них вышел новый сингл – «самый лучший из всех у группы», как скромно замечает Винс. Они нашли ему замену для концертных выступлений в лице Алана Уайлдера. В следующие пять месяцев у них не предвидится ни одного выходного. И, честно говоря, им это нравится. На что тут можно жаловаться?
За кружками пива в пабе на юге Лондона выясняется, что группа не склонна вспоминать о недавнем прошлом, когда они делали свои первые неуверенные шаги, с той же ностальгией, что и Винс. «Помните, когда-то у нас вместо «светового шоу» была одна неоновая лампа?» Взрыв смеха перекрывает звуки гремящего музыкального автомата.
Но стоит упомянуть уход Винса из группы, как снова мгновенно наступает тишина. «Между нами словно стена... Он – сам по себе и мы – сами по себе».
Скоро выясняется, что они мало общались с блудным Винсом с того самого времени, как тот решил уйти под конец их последнего британского тура. Это было уже после серии концертов в Европе, когда он чаще всего «сидел отдельно и ничего не говорил». Догадываясь, к чему всё идёт, Мартин начал брать на себя большую часть написания новых песен, что, по утверждению Энди, «гораздо больше сплотило нас как группу. Раньше мы обычно полагались на Винса, теперь же нам приходится гораздо больше работать самим. И песни мы теперь сочиняем по-другому, – добавляет он, – Мартин пишет музыку на свои слова, а Винс обычно сначала писал мелодии, а потом уже к ним подбирал текст».
Не такой уж это плохой способ, замечаю я. Взять хотя бы слова к “New Life”.
Энди с трудом сдерживает улыбку. «Тексты, – объявляет он, – никогда не были сильной стороной Винса. Вообще-то, нас иногда довольно сильно, как бы это сказать, смущали его слова. Мы не понимали, о чём многие из его песен. Он нам никогда их не объяснял!».
«Помню, – говорит Дэйв с отчётливо недовольным видом, – иду я однажды ночью по Базилдону и вдруг замечаю, что за мной идут две девчонки. Вижу, что они меня узнали. Они, знаете, начинают петь (поёт тонким голоском): «Я стою, не двигаясь, выходя в сумрак улицы». Я иду быстрее, – смеётся он, – поднимаю воротник! А они (на ещё более высоких нотах): «И я принимаю его за незнакомца». Ну я и думаю: «Нет, как же это неудобно. Они что, хоть что-то понимают в этих словах? А вдруг они-то их понимают, а вот мы – нет!».
«После “New Life”, – продолжает Энди, – многие думали, что Depeche Mode «симпатичные» и «классные» и всё такое, а нам хотелось показать им, что мы можем быть и совсем другими. На второй стороне нового сингла, в песне “Reason To Be” [= “Now, This Is Fun”], мы попытались… – тут он замолкает, пережидая очередной взрыв общего смеха. – …Мы попытались показать, какими мы можем быть… по-настоящему… злыми. Хотя получилось не очень убедительно», – признаёт он.
Возможно, часть вины за то, что группа так сомневается в себе, можно возложить на тот факт, что на сцене они не используют никаких визуальных средств. Перейдя за считанные месяцы из почти полной безвестности в верхние строчки чартов с тремя заслуживающими того хит-синглами, они с готовностью признают, что у них не было времени в соответствии с нынешними достижениями усовершенствовать и концертные выступления. Ещё вчера они играли в небольших провинциальных клубах, а сегодня – уже в огромных столичных залах, и без какой-либо возможности заполнить пустующее пространство сцены за собой. У них нет видеосопровождения, слайдов или декораций. Всё что есть – это пара соломенных шляп и несколько костюмов. То, что они и при таком раскладе умудряются заставить танцевать всю без исключения публику в зале, свидетельствует о безусловно высоком качестве их музыки.
«Всё равно сейчас мы выглядим лучше, чем полтора года назад, – говорит Дэйв в оправдание. – Видели бы вы нас тогда! Энди ходил в футбольных гольфах и домашних туфлях. На него было так смешно смотреть! – отмахивается он от протестующего Энди. – А у Мартина половина лица была выкрашена в белый цвет. А Винс был похож на беженца из Вьетнама – загорелый, с чёрными волосами и повязкой вокруг головы!
Мы много чего придумали с той поры, но так ничего из этих идей и не использовали. Мы, например, хотели, чтобы на сцене во время концерта стояли девушки-мажоретки. Или ещё хотели кого-нибудь посадить наверх, чтобы он управлял марионетками в человеческий рост. Дело в том, что, – замечает Дэйв, сталкиваясь с проблемой, которая неизбежно возникает у «неподвижных» синтезаторных групп, – нет смысла использовать видео, слайды и всё такое, потому что это всё уже было раньше, и все будут говорить: «Ну, это не так здорово, как у Human League» или ещё у кого-нибудь!»
Однако ничто не оказалось более трудным, чем попытки избавиться от ненавистного ярлыка «неоромантиков». Вот что Дэйв говорит об этом: «Конечно, те, кто покупает пластинки Duran Duran или Spandau Ballet, может быть, будут покупать и наши, но я думаю, что у нас немного разная публика. Наша – чуть более взрослая. К нам на концерты сейчас приходит гораздо меньше «неоромантиков», чем раньше. Не так много людей в вычурных рубашках. К чему я это – мы уже дали где-то тридцать интервью, больше всего в Европе. Там они постоянно нас спрашивают (говорит с немецким акцентом): «Скажитте, пожалуйста, а фы те самые парни ис клуба Blitz?» или «А фы те самые «футуристы»?», и фотографируют мою «серёжку в носу», как они это называют. И мы, конечно, говорим, что это не так, а они потом берут и печатают наши слова рядом с нашими ужасными фото, на которых мы как раз в таких рубашках. Это фотографии ещё с нашей самой первой съёмки, они такие дурацкие! Но от них никуда не деться».
«Вот поэтому-то, – утверждает Мартин, – мы никогда не станем такими же, как Duran Duran – с такими-то ужасными фотографиями!»
Если не обращать внимания на эти пустяковые препятствия, для группы, которая согласна, что появилась «в нужном месте и в нужное время», у них хорошо идут дела. Хотя Энди всё-таки ждёт новый год с осторожностью. «Мы понимаем, что 1982-й для нас самый важный год. Либо мы подтвердим, что чего-то стоим, либо ничего у нас не получится. Чего я надеюсь добиться? – размышляет он. – Записать ещё пару хитовых синглов и альбом, пусть он даже и не попадёт высоко в чарты».
«Мы просто хотим, чтобы наши поклонники верили в нас, – решает Дэйв. – Мы их не подведём, так что пусть не беспокоятся».
Стойте-ка, эти слова вполне могут попасть в «Лучшие цитаты года» на следующее Рождество.
Ну или хотя бы в «Цитаты января».
Участники группы друг о друге
Винс Кларк
«Он одиночка, не думаю, кто кто-нибудь знает, что у него творится внутри» (Дэйв)
«Он готов умереть с голоду, чтобы на что-нибудь скопить денег» (Энди)
«Целеустремлённый, если он что-то начал, то доводит это до конца» (Мартин)
Мартин Гор
«У него симпатичная причёска, смешная борода, на него нельзя держать зла» (Дэйв)
«Он гений, но не знает об этом» (Винс)
«Очень молчаливый, необщительный, на него можно положиться» (Энди)
Энди Флетчер
«Довольно приятный парень, иногда неловкий, но он с этим ничего не может поделать» (Дэйв)
«Ему нравится подзаводить других» (Мартин)
«У него великолепное чувство юмора, но немного не хватает такта» (Винс)
Дэйв Гэан
«Симпатичный парень (он сам так считает), много нервничает, мало спит, щедрый» (Энди)
«Очень любит спорить» (Мартин)
«В нём больше всего привлекает его ранимость» (Винс)
